Внешний вид: волосы превратились в сосульки, одета только в платье, которое местами прилипло к мокрой коже, на ногах тёплые сапоги.

Волчица бесшумно скользила среди деревьев, почти не проваливаясь в глубокий снег. Торопиться было некуда, но она любила быстрый бег и не отказывала себе в таком небольшом удовольствии. Тем более скоро ей предстояло обратиться в приличную человеческую девушку и чинно прогуливаться по улицам Хайльберга, не поднимая взгляда и старательно выдерживая мелкий шаг.
Заметив на своём пути сугроб, Риган на всей скорости врезалась в него – к счастью, снег не скрывал ничего крепкого вроде камня или недорубленного дерева – и вынырнула с другой стороны. Густая шерсть надёжно защищала её от холода, и Риган лишь встряхнулась всем телом, прежде чем бежать дальше. Вскоре её носа коснулись первые запахи цивилизации – дыма и рыбы, постоянно сопровождающие рыбаков. Волчица приближалась к реке. Кое-где вода не замёрзла, Риган слышала её плеск и треск льда, однако она знала, где лёд крепкий и реку можно спокойно перейти.
Она выскочила из леса, на мгновение замерла и втянула воздух носом. Рядом не было взрослых людей, но она отчётливо ощущала запах ребёнка. Волчица прижалась к земле, слившись с низким серым кустарником, и вскоре действительно увидела маленькую девочку, которая уверенно бежала по льду. Риган даже огляделась, но ни зрение, ни обоняние и слух не обнаружили поблизости никого из взрослых. Это было немного странно, человеческие дети редко оставались без присмотра родителей. Их опекали так, что Риган им немного сочувствовала – никакой свободы, всё детство сводилось к беготне вокруг дома, в лучшем случае с деревянными мечами и луками. А девочкам было и того хуже. Что это за жизнь такая, в которой сначала играешь в куклы, а, став постарше, изображаешь одну из них?
Убедившись, что других людей вокруг действительно нет, а девочка не обращала внимания ни на что, кроме скольжения по льду, Риган стряхнула со спины узел с вещами и перекинулась. Холода она практически не ощущала, даже стоя босыми ногами в снегу. Оборотни жили в таких суровых условиях, что пара минут на морозе не подорвала бы здоровье даже самого юного из них.
Риган успела натянуть только нижнюю рубашку, как вдруг услышала громкий треск льда и крик девчонки. На поверхности реки той уже не было. Вообще, Риган не было никакого дела до людских бед, к ним она относилась с изрядной долей презренья, но… это же был совсем маленький ребёнок, а смерть в ледяной реке – не самый лучший итог столь короткой жизни. Риган даже не заметила, когда именно побежала к полынье. В стопы неприятно врезались особенно острые куски льда, и она знала, что спустя пару секунд будет только хуже. Над поверхностью воды ребёнка уже не было видно. Риган, не приближаясь к самому тонкому льду, задержала дыхание и нырнула в воду. Нестерпимый мороз тысячью иголок впился в её тело, а течение попыталось унести её в сторону, но Риган была сильнее. Она увидела девочку и несколькими гребками оказалась рядом с ней. Веса ребёнка она почти не ощутил, только грести стало сложнее – против течения и одной рукой. Риган боролась с рекой, теряя дыхание и ощущая, как от холода немеет тело. Ей удалось вынырнуть, и она жадно вдохнула. Но на этом проблемы Риган не закончились. Девочка, кажется, была без сознания, и просто забросить её подальше от полыньи было опасно – вдруг лёд под ней вновь проломится? На второе погружение под воду Риган бы не хватило. Крепко прижимая к себе ребёнка, она пыталась выбраться на лёд, но тот ломался под её руками. Лишь спустя пару минут, полностью выдохнувшись и промёрзнув до костей, Риган вместе с девчонкой выбралась из воды. Она почти доползла до берега и рухнула в снег. Холода она уже не ощущала и потратила несколько секунд на отдых. Ну а после, на дрожащих ногах, добралась до своей одежды, стянула с девочки мокрые вещи и закутала её в свой тулуп. Сама Риган тоже сняла рубашку и попыталась вытереться платком. Волосы уже заиндевели, и она поскорее влезла в платье и сапоги. Стало значительно лучше, во всяком случае, в ней проснулось истовое желание поскорее добраться до тёплого дома и прижаться к очагу. Подняв девочку на руки, Риган побежала к городу.

Риган бежала всего пару минут, но уже ощущала, что ещё немного – и она просто упадёт в сугроб. Лёгкое тело девчонки стало неподъёмным, а ноги, казалось, превратились в две ледышки. Хотя кровь из порезов на них сочилась очень уверенно, невзирая на холод. Риган почти решилась перекинуться и добраться до окраины города в облике волчицы, как увидела, что навстречу ей бежит женщина. Она остановилась и без слов позволила той заглянуть в тулуп, которым был укутан ребёнок. К огромному счастью Риган, женщина узнала девочку – наверняка была её матерью. Завернувшись в возвращённый тулуп, она поспешила за женщиной. Её дом действительно оказался близко, но долгожданное тепло не принесло облегчение. Под кожей Риган как будто вспыхнул пожар – такой сильный, что ей на мгновение захотелось содрать с себя кожу. Однако она только стиснула зубы и опустилась на пол прямо возле печи. Пока женщина разбиралась со своей дочерью, она попыталась растереть ноги и заметила, что ладони у неё тоже в крови. Успела порезать об лёд. Впрочем, порезы для вервольфа были нестрашными, уже через день-два от них не останется ни следа.
Когда зубы Риган перестали отбивать чечётку, она разглядела, что оказалась в не совсем обычном доме. Здесь сильно пахло травами, но смесь запахов была в основном приятной и нос не раздражала. Засушенные травы висели и под потолком, и ближе к печи, на столе Риган разглядела ступку. Кажется, ей повезло оказаться в гостях у знахарки. Благо что именно у этой. В стае говорили, что в город приехала ещё одна знахарка, но лично её Риган пока не встречала.
Жизнь постепенно возвращалась к Риган, и она уже без болезненных покалываний пошевелила ногами. Будь она человеком, не факт, что отделалась бы так просто.
– Твоя дочь провалилась под лёд, – сообщила она знахарке в принципе очевидную вещь. Риган не была особенно общительной и не придумала, как лучше начать разговор. А начать же надо было. – Мне пришлось нырнуть за ней. Не отпускай её больше одну, – Риган помолчала секунду, подбирая вежливые слова для просьбы. – Одолжи мне своё платье. В мокром мне не дойти до дома.

Переодетая и отогревшаяся Риган почувствовала себя значительно лучше. О ней редко заботились, но сейчас она беспрекословно позволяла знахарке вытереть свои волосы и намазать порезы какой-то душисто пахнущей мазью, после которой руки сразу перестало щипать. Вот только предложение остаться в доме несколько напрягало. Хотя... вряд ли посетители знахарки будут заглядывать на печь и рассматривать незнакомую женщину. А спать в тёплом доме гораздо лучше, чем в сарае.
- Меня зовут Риган, - ответила она Верене, принимая у той кружку с отваром. Прежде чем отпить, она принюхалась, но не ощутила ничего подозрительного и только после этого сделала небольшой глоток. Отвар огненной рекой разлился по желудку, и Риган согрелась ещё сильнее, однако спать ей пока не хотелось - отголоски пережитого ещё будоражили кровь. - За девоч... э... Лису не благодари, нам с ней всего лишь очень повезло. Я чудом оказалась рядом в нужный момент, а течение было не слишком быстрым, и нас не унесло под толстый лёд.
На этих словах Риган поёжилась. Ей в принципе не хотелось умирать, но смерть в ледяной воде, когда лёгкие разрывает от нехватки воздуха, казалась просто ужасающей. Особенно сейчас.
- Ты же недавно в городе? - отвлекаясь от неприятных мыслей, спросила она у Верены. - Как тебе тут?
Риган всегда было интересно, как люди относятся к налогу, введённому вампирами. Она не могла поверить, что все они - полицейские, крестьяне, ремесленники, торговцы - воспринимают налог как нечто вполне терпимое и необходимое. Ну не могло живое разумное существо смиренно исполнять роль еды для почти иссохших трупов. Жаль, что абсолютное большинство людей не желало говорить об этом. Может быть, знахарка пока способна поделиться мыслями о налоге.